Мнение о фильме «Гоголь: Вий».
Формат киносериала нашему зрителю давно знаком и понятен: каждый год на экранах гремят очередные истории из жизни супергероев, джедаев, мутантов или живых роботов. Но слово кино-телесериал впервые прозвучало в отечественном (да и в мировом, поди, тоже) кинематографе только в 2017 году. Идея принадлежала продюсерам канала ТВ-3, которые развернули амбициозную кампанию по раскрутке своего нового мистического сериала, решив пустить первые шесть серий в кино, а финал приберечь для телеэфира. Вряд ли стоит ожидать после этого запредельного скачка рейтингов ТВ-3, зато на восприятие российского кино обывателем серия фильмов «Гоголь» вполне может оказать самое положительное влияние.
Вторая часть (соответственно, 3 и 4 серии, которые тут называются главами), которая получила подзаголовок «Вий», продолжает события первой, где судебный писарь Николай Васильевич Гоголь вместе с петербургским следователем Яковом Гуро (если переставить ударение, получившимся словом можно описать сериал) приезжают в деревню Диканька, чтобы расследовать зверские убийства местных девушек загадочным Всадником (самая большая загадка которого – как он до сих пор не запутался в чаще леса своими костяными щупальцами, растущими из спины). После исчезновения Гуро Гоголь, собрав команду из выдающихся джентльменов (врача-пропойцы, кузнеца и художника-фрилансера, ходячего сборника фольклора и полицейского, который тут является единственным голосом разума), продолжает поиски душегуба, и дело пошло бы быстрее, не атакуй Диканьку попеременно вся нечисть, которой вот прямо сейчас позарез нужно представить себя писателю, который в будущем прославит их на весь мир.
Логично, что весь фильм получился неким филлером, но даже у «филлерности» есть градация. Так, третья глава представляет собой нечто невразумительное, с кульминацией, которая не ощущается таковой (надо было догадаться, что рождественский гимн «Щедрик» не годится для нагнетания сапспенса, тем более что по сюжету до Рождества целых три месяца) и развязкой, концы которой повисли в воздухе.
Зато четвёртая глава на контрасте смотрится превосходно. Оператору фильма Сергею Трофимову можно простить спорное визуальное решение бэд-трипов Гоголя за одну сцену в церкви: да не будет опорочена память культового фильма 1967 года, но мороз, который продирает по коже, на этот раз на добрый десяток градусов сильнее. В основном это заслуга стробоскопического эффекта, который дразнит даже абсолютно здорового зрителя обещанием эпилептического припадка в ближайшую минуту. Сама сцена за счёт ограниченности помещением церкви выглядит очень театрально: иконостас играет роль задника, имеется даже подобие кулис. Оттого и разрушения в финальном акте смотрятся величественно и внушают трепет перед вызвавшей их силой. На фоне мощи Вия попытки напугать гипертрофированным гримом и торчащими зубами ожившей ведьмы смотрятся дёшево.
К счастью, не продешевили создатели фильма с главным гостем этой серии. Хома Брут – богослов, экзорцист и ассасин в исполнении Алексея Верткова – настоящий гвоздь программы. Конечно, не стоило постановщику браться за экшн, собираясь отвести на него меньше минуты экранного времени (и отпускать после этого реплику «Мы дрались как львы!»), но раз сюжет всё равно живёт по принципу «а почему бы и нет?», то, действительно, почему бы не вставить сцену драки с сальто и беготнёй по стенам.
Что касается остальной части актёрского состава, то наконец начала раскрываться героиня Юлии Франц – мавка Оксана, которая до смерти обижена романом Гоголя с живой Лизой (симпатия к которой стремительно тает по мере того, как персонаж Таисии Вилковой превращается в типичную «деву в беде»). Пусть это прозвучит как плохой каламбур, но Оксана намного более живая, чем помещица Данишевская.
Несчастный Гоголь в исполнении Александра Петрова продолжает страдать от того, что применительно к другому герою актера в одном сериале назвали: «демоны совокупляются в голове». Радует, что молодой актёр справляется с ролью без поддержки Олега Меньшикова: были большие опасения, что сериал вытягивает только колоритный (в прямом смысле – вы видели его пальто?) следователь Гуро. Но пока, – кроме того, конечно, что настоящий Николай Васильевич устал ворочаться в гробу, – проблем вроде не возникает.
«Гоголь. Вий» – это на диво неплохой, как для России, фильм ужасов, который строго противопоказано воспринимать серьёзно (у кого-нибудь это вообще получилось?), но который, если отпустить внутреннего критика, может принести удовольствие сродни тому, что доставляют pulp-романы или старые мыльные оперы. Но всё-таки для лучшего погружения рекомендуется в кинозале представлять себя не в индивидуальном кресле, а дома на диване – тогда вы лучше прочувствуете, что стоит ожидать от этого изобретения наших киношников.
