Рецензия на фильм «Текст»

3 178

Если бы «Чёрное зеркало» снимали в России.

Вначале был текст. И был это текст сценарной заявки, которую получил писатель-фантаст Дмитрий Глуховский, после чего написанный им по мотивам заявки сценарий отвергли как «слишком мрачный». И потом был текст. На этот раз – книги, которую не только не отвергли, но и с распростёртыми объятьями приняли как «первый реалистический роман фантаста Глуховского». Потом больше всяких текстов: реплики героев, авторские ремарки – текст ожил и вышел на подмостки театра имени Ермоловой, что в Москве. Посмотрели на него и решили: кибернуар. Шло время, шли спектакли, пока кто-то не вспомнил, что текст-то изначально должен был стать кино. И так хорош был текст, что и кино решили окрестить в его честь, и получился он – фильм, который называется «Текст».

В 2019 круг замкнулся действительно изящно: не только история наконец предстала в изначально задуманной форме, но и предыдущие инкарнация не были забыты. Именно театр Ермоловой укомплектовал основной актёрский состав своими артистами, а одной исполнительнице даже пришлось «раздвоиться»: Кристина Асмус, сыгравшая главную женскую роль в фильме, продолжает перевоплощаться в Нину и на театральных подмостках. Именно выбор актёров стал причиной повышенного внимания к картине Клима Шипенко: когда вышел первый трейлер, в комментариях под ним на YouTube поднялся стон: «Опять этот [Александр] Петров!» Спору нет, в популярности этот актёр сейчас может соперничать разве что с собственной фамилией, но всё же комментаторы к нему несправедливы, что доказывает изменившаяся после премьеры расстановка сил: теперь первые зрители убеждают скептиков в том, что с фильмом всё в порядке и Петров – чуть ли не лучшее, что могло произойти с экранизацией Глуховского.

Чтобы понять, почему они так считают, надо обратиться к сюжету фильма и подметить его отличия от первоисточника. В целом история не изменилась: 27-летний Илья Горюнов (Александр Петров) выходит из тюрьмы, где провёл семь лет по ложному обвинению в распространении наркотиков, и возвращается на пепелище прошлой жизни. В том, что произошло, он винит офицера ФСКН Петра Хазина (Иван Янковский), который на роковой вечеринке подбросил ему кокаин. Илья хочет отомстить Хазину, но выражение «отнять жизнь» трактуется судьбой буквально, поэтому вместе с кровью врага на руках у главного героя оказывается айфон наркополицейского, а внутри него – вся его жизнь: родители, любимая девушка, коллеги и партнёры по незаконному бизнесу. Так Илья получает шанс на вторую жизнь – под чужой личиной.

В экранизации не изменилась ни завязка сюжета, ни основные поворотные моменты, ни финал, однако кое-что поменялось в герое. Этот Илья убивает по неосторожности, книжный же осознанно всадил Хазину в шею нож. И это коренным образом поменяло некоторые сцены, не говоря уже об отношении к персонажу, которому в фильме проще сочувствовать. Там, где в романе было от силы половина страницы текста, на экране разворачиваются мучительные многоминутные сцены, главная цель которых – показать эмоциональную реакцию героя на произошедшее.

Герои ни на минуту не расстаются со смартфоном.

Трудно представить, сколько потеряла бы картина, если бы судорожные попытки замести следы после убийства были описан так же сухо и «по факту», как у Глуховского. То же можно сказать про сцену обыска – и его шокирующие результаты. И про открывающую сцену фильма, которой в романе не было вовсе, но которая тем не менее может болезненными воспоминаниями отозваться у всех, у кого камнем преткновения в отношениях с родителями была учёба. Такие себе вьетнамские флэшбеки. Кто-то раздражённо плюнет: «Да это ж просто истерики!» Да, истерики. Только надо спросить себя: «А ты бы не истерил в подобных обстоятельствах?» Потому что это-то и пронзает в кино-«Тексте» – пронзительная правдоподобность, которая причиняет зрителю сильнейший дискомфорт и вызывает желание отгородиться от происходящего – хоть бы и просто скрестив руки и вжавшись в спинку кресла, подальше от экрана. И не надо путать это переживание с испанским стыдом, который временами вызывал другой драматический проект с Петровым в главной роли – сериал «Звоните ДиКаприо!». Хотя оба чувства и побуждают закрыть лицо руками, стыд, наоборот, не даёт проникнуться транслируемой с экрана эмоцией, тогда как эмоциональная лавина «Текста» сходил на зрителя без спроса и не оставляет никаких иных вариантов, кроме как сдаться на её милость и надеяться, что она принесёт тебя к финалу, не переломав всё внутри.

Было бы куда лучше, если бы фильм рекламировали через эту иммерсивность, потому что «Текст» всё ещё продукт массового кинематографа, хотя уже нельзя сказать, что развлекательного, а эмоции, даже плохие и тяжёлые, хорошо продаются, но пиар-кампания пошла другим путём. Поэтому надо предположить худшее и признать, что многие впервые услышали про фильм в контексте: «Ыыы, сиськи Асмус!» И их нельзя обвинять, ведь какой спрос, если даже на прошедшем Комик-Коне выступавший на панели «Текста» режиссёр сделал акцент именно на этом (что, конечно, не делает Шипенко чести). После выхода в широкий прокат стало ещё интереснее: многочисленные издания славят «Текст» за лучшую сцену секса в российском кинематографе, «потому что так у нас никто не снимает». «Так» – это на телефон в стиле хоум-видео с Pornhub’а и с соответствующим звуковым сопровождением. На фоне этой вставки (к слову, отнюдь не блажь режиссёра: в романе подобная сцена тоже была) тотальное запикивание матов кажется как минимум немного лицемерным. При этом трудно сказать, что этот эпизод привносит в картину, разве что в очередной раз подчёркивает близость к первоисточнику.

Не так радушно приняли в фильме другие аспекты оригинального произведения. Про книгу Глуховского литературные критики писали, что это «моментальный снимок» той эпохи, в которой происходят события романа, – осени 2016 года. Тут и про президентские выборы в США, про свадьбу Пескова и Навки, про новую модель пресловутого айфона – в общем, про всё то, чем жил обыватель со свободным доступом в Интернет. Время действия экранизации – 2019 год (и то это можно понять только по финальной сцене). Никаких признаков эпохи здесь нет совсем, только застывшие в безвременье спальные районы и неизменно прекрасный центр Москвы (и ни слова про Собянина). Точнее, один признак всё-таки есть, и он ошибочный: наркополицейский Хазин – большой поклонник сериала «Нарко» (Oh, the irony!) – советует Илье посмотреть новый сезон, который «только что вышел». Однако «Нарко» закончился в 2017, а сама фраза по чьему-то недосмотру перекочевала в фильм из романа в неизменном виде, ведь в 2016 действительно вышел второй сезон.

«Текст» – и книга, и фильм – не мог получиться неинтересным. Хотя это не детектив, он даёт почувствовать себя следопытом, шаг за шагом, сообщение за сообщением открывая подробности чужой жизни. Смартфон может дать исследователю куда больше, чем личный дневник и записная книжка вместе взятые. Без преувеличения в современном мире это не просто инструмент, а буквально продолжение руки и вторая память, которая с радостью выдаст секреты своего владельца любому, кто настойчиво попросит. И тут встаёт вопрос, что делать с этим знанием. Вместе с айфоном Илья крадёт в прямом смысле личность Хазина: не столько факты биографии, сколько невысказанные переживания, эмоции, характер – и начинает играть чужими жизнями. Парадокс в том, что нельзя дать однозначный ответ на вопрос: а плохо ли то, что он сделал? Через фильм красной нитью проходит мысль, что не бывает преступления без наказания, но ведь по этой логике не бывает и благодеяния без воздаяния. То, что начиналось как месть, оборачивается спасением, и трейлер фильма обманывает, когда пытается убедить, что можно спасти кого-то одного. Порой спасение надо трактовать шире, чем сохранение жизни. Но это нужно суметь увидеть своими глазами.

Комментарии