Коллега. Друг. Предок.
В эту пятницу мир потрясли новости о скоропостижной кончине актёра Чедвика Боузмана. Он скончался после тяжелой, четырёхлетней борьбы с раком, которую держал в строгом секрете. Даже от своих близких знакомых и коллег.
Райан Куглер, постановщик фильма «Чёрная Пантера», опубликовал эмоциональное прощание со своим ушедшим другом:
Прежде чем, я начну говорить об уходе великого Чедвика Боузмана, хотелось бы выразить мои искренние соболезнования его семье, которая значит для него всё. И особенно его жене, Симон.
Выбор актёра на роль Т’Чаллы я унаследовал от Marvel Studios и братьев Руссо. И за это я им вечно благодарен. Впервые я увидел Чеда в образе Т’Чаллы в незаконченном варианте «Капитан Америка: Противостояние». Тогда я ещё решал, готов ли я режиссировать «Чёрную Пантеру». Никогда не забуду, как сидел в монтажной студии Disney и смотрел сцены с его участием. Сначала со Скарлетт Йохансон, затем с титаном Африканского кинематографа Джоном Кани в образе Короля Т’Чаки. В тот момент я понял, что хочу снять этот фильм. После того, как персонаж Скарлетт уходит, Чед и Джон начали говорить на языке, который я никогда не слышал. Он звучал очень знакомо, те же клики и щелчки, которые можно услышать от американской молодёжи. Те же клики, которые потом назовут неуважительными или неуместными. Но в них была некая мелодичность, они отдавали древностью, мощью, Африкой.
Уже после премьеры фильма я встречался с продюсером Нэйтом Муром, узнавал у него про этот язык. «Вы все придумали?». Он ответил: «Это Кхоса, родной язык Джона Кани. Они с Чедом решили сыграть эту сцену таким образом прямо во время съёмок, мы не стали мешать.». И тогда я подумал: «Он вот так на месте выучил фразы на другом языке?». Я и представить не мог, насколько это сложно. И хотя я никогда не встречал Чеда, я уже был в восторге от его актёрских способностей.
Я узнал, что насчёт персонажа Т’Чаллы было много вопросов, особенно касательно звучания. Решение сделать Кхосу официальным языком Ваканды было принято Чедом, уроженцем Южной Каролины, потому что он прямо на месте выучил фразы на Кхосе. И именно он настаивал на африканском акценте своего персонажа, чтобы Т’Чалла предстал зрителю в качестве Африканского Короля, не покоренного западной культурой.
Я наконец-то встретился с Чедом в начале 2016 года, когда подписался на съёмки фильма. Он проскочил мимо журналистов во время пресс-тура к фильму «Крид», и встретился со мной за кулисами. Мы поговорили о жизни, моей футбольной карьере в университете, его обучении режиссёрскому делу в Говарде, о наших взглядах на Т’Чаллу и Ваканду. Обсудили иронию судьбы, по которой его однокурсник Та-Нехаси Коутс пишет комиксы о Чёрной Пантере. И как Чед был знаком с Говардским студентом Принцем Джонсом, чьё убийство руками полицейских вдохновило мемуары Коутса «Между миром и мной».
Тогда я заметил эту аномалию в Чеде. Он был спокоен. Уверен. Всегда в поисках новых знаний. Но всегда добрый, теплый, с самым греющим смехом на свете. В его глазах была запредельная для его лет мудрость, но в то же время они блистали энтузиазмом ребёнка.
И это был первый из многих наших диалогов. Чед был особенным. Мы много говорили о наследии, и что это значит – быть африканцем. При подготовке фильма он размышлял над каждым выбором, каждым решением. Не только, как это отразится на нём самом, но какие последствия последуют глобально. «Они к этому не готовы…»; «Это же Звёздные Войны, это Властелин Колец, только для Нас… и масштабнее!». Он говорил мне эти вещи, пока мы никак не могли закончить драматическую сцену, работая уже сверх сверхурочно. Или пока он весь в краске выполнял свои трюки. Или падал в ледяную воду и страхующие матрасы. Я просто кивал и улыбался, но я не верил ему. Я понятия не имел, что фильм выстрелит. Я не знал, что я вообще делаю. Но оглядываясь назад, я понимаю, что Чед знал что-то, чего не знал никто. Он делал ставку на будущее. И работал. Не покладая усилий.
Он приходил на прослушивания второстепенных персонажей, для ключевых актёров в блокбастерах это очень нехарактерно. Он присутствовал на прослушивании М‘Баку. Когда пришёл черед Уинстона Дюка, он превратил чтение реплик в спарринг. Уинстон тогда браслет поломал. Летиша Райт на своём прослушивании пронзила его королевскую грацию своим характерным юмором, и вызывала улыбку на лице Т‘Чаллы, которая была на 100% улыбкой Чеда.
Во время съёмок мы встречались в офисе или моём съёмном доме в Атланте, чтобы обсудить реплики, возможность углубить ту или иную сцену. Обсуждали костюмы, военные практики Ваканды. Он мне говорил: «В Ваканде должны танцевать во время церемонии коронации. Если они просто стоят с копьями, то чем это отличается от римлян?». В ранних версиях сценария Эрик Килмонгер хотел, чтобы его похоронили в Ваканде. Чед был не согласен, он предложил, чтобы Килмонгер захотел похорон в другом месте.
Чед высоко ценил свою приватность, я не знал о деталях его болезни. Когда его семья опубликовала подробности, я понял, что он был болен с момента нашего знакомства. Но потому что он был заботливым лидером, человеком веры, чести и гордости, он защитил своих коллег от этой боли. Он прожил прекрасную жизнь. И создавал великое искусство. День за днём, год за годом. В этом весь он. Потрясающий фейерверк. И я до конца своих дней буду рассказывать о том, как я стоял возле его сияющих искр. О том, какой невероятный след он оставил.
Я никогда не испытывал такой боли утраты. Весь прошлый год я готовил, придумывал и писал слова для него, слова, который мы уже не услышим. Мне больно от того, что я никогда больше не увижу его лицо на мониторе, никогда не подойду к нему с просьбой об очередном дубле.
Ещё больнее мне от того, что мы никогда больше не поговорим, не созвонимся в FaceTime, не обменяемся сообщениями. Он присылал мне вегетарианские рецепты, режимы питания для всей семьи на время пандемии. Он постоянно проверял, как дела у меня и моих близких, даже во время своей борьбы с раком.
В Африканской культуре мы называем близких, ушедших от нас, предками. Иногда вы связаны кровью, иногда нет, неважно. Я имел уникальную возможность снимать сцены, в которых Т‘Чала общается со своими предками в Ваканде. Дело было в Атланте, на заброшенном складе, на синем фоне, с кучей освещения, но исполнение Чеда превратило всё в реальность. И я думаю это потому, что с момента нашей встречи, сквозь него со мной общались предки. И теперь я понимаю, почему для него было так легко исполнять роли легендарных членов нашей культуры. И я не сомневался, что он продолжит одарять нас такими ролями. Но с тяжелым сердцем и чувством огромной благодарности за то, что я находился в его присутствии, я вынужден смириться с тем, что Чедвик теперь – предок. И я знаю, что он будет оберегать нас. Пока мы не встретимся вновь.